Форум » Вопросы по форуму » ИСТОРИЯ ТАБАСАРАНА » Ответить
ИСТОРИЯ ТАБАСАРАНА
ИИР: ПРЕДИСЛОВИЕ Табасаранский народ вместе с дагестанскими народами волею судеб, оказавшись на исто-рической тропе «великого переселения народов», на исторической арене «великого пере-дела мира», на древней земле, где встретились в ранней юности три мировые религии; иу-даизм, христианство и ислам, более 2000 лет боролись за свободу, независимость и за свое существование. Естественное стремление табасаранского народа к свободе и независимости отразилось в древних исторических источниках, в народном творчестве в виде преданий, легенд и притч о героических защитниках земли предков. Такая палитра несказочной прозы более двухтысячелетней духовной истории Табасарана была следствием господства в «Стране хребтов» сначала язычества, затем зороастризма, иудаизма, христианства и, наконец, ислама. Автором сделана попытка по древним историческим источникам воссоздать хронологию событий исторического развития табасаранского народа с древнейших времен до наших дней. Краткий курс по Истории Табасарана является не завершенной. Молодому поколе-нию есть о чем думать. «Каждый народ, — как писал академик Б. Рыбаков — должен знать свою историю и уметь соотнести ее с историей других народов. Ведь у каждого из них свое прошлое, своя куль-тура, свой язык». В настоящее время поворот к изучению исторического прошлого вызвал огромный интерес к культурному наследию всех народов. Освободившись от многих догм духовной несвободы, идеологизации жизни, общество приходит к признанию приоритета общечеловеческих ценностей. Выражаю особую и искреннюю благодарность Ильясову Солтансаиду Яндархановичу, кумыку по национальности, инженеру-электрику по специальности, знатоку истории та-басаранского народа, который открыл мне глаза в мир исторического развития моего ма-ленького народа с древнейших времен до наших дней и благодаря которому написана эта великая история моего маленького народа.
Исаев И. Р.: Культовым центром для жителей Южного Дагестана — таба¬саранцев, агулов, кайтагцев — служила гора Джуфудаг (ЗОН м), на которой в конце весны—начале лета устраивались многолюдные праздники, а поводом для них слу-жил сбор черемши (местный вариант широко известного на Восто¬ке празд-ника цветов). Туда же поднимались для молений (с жертвоприноше¬ниями) об изменении погоды. В современном Хивском районе на горе возле селения Всртиль располага¬ется так называемая открытая мечеть, судя по всему, в оригинале представ¬лявшая собой кромлех6. Позднее это место обросло легендами, в первую очередь связанными с именем некоего богатыря Джугая. По преданию, ориги¬нальную «мечеть» построил имено он, в одиночку подняв на вершину горы огромные каменные глыбы, и сделал это после схватки с врагами и победы над ними (сюжет предания весьма напоминает ингушскую сказку/предание, где герой в схожей ситуации проверяет свои силы водружением огромных камней на вершине горы). По пятницам жители окрестных селений поднимались на эту гору для молений, а время от времени аксакалы решали там же важнейшие общественные дела [Булатов, 1990, с. 214—216]. 6 К р о м л е х — один из видов мегалитических памятников, т. е. сложенных из огром¬ных камней; сооружения, обычно относимые к неолиту и бронзово-му веку, в виде круглой ограды из громадных каменных глыб и столбов, ко-торые имели культовое назначение. В Табасаранском районе (сравнительно недалеко от Дербента) около селе¬ния Хустиль на горе в пещере якобы хранился меч легендарного Абу-Мус-лима, гак что данная пещера являлась особо почитаемым культовым местом. Араб-ский автор XII в. ал-Гарнати писал; Меч Масламы находится... на холме, на котором для этого меча построили что-то вроде михраба из цельного куска скалы, меч же вынут из ножен и при¬слонен к стене в этом михрабе. Совершают к нему паломничество только в бе¬лой одежде, а если к нему направится кто-нибудь в одеянии, окрашенном в ка¬кой-либо цвет, то начинается дождь и ветер, так что деревни вокруг него едва не погибают; поэтому в рустаках на дорогах к этому холму поставлены стражи, ко¬торые не пускают тех. кто идет смотреть меч в цветной одежде. [Гарнати, 1971, с. 24—25] Мечу приносились жертвы, размерами и качеством которых он не всегда бы-вал доволен, что выражалось в покидании им привычного места своего на¬хождения. По словам верующих, в ночь предопределения в середине месяца, предшествующего Рамазану, он летел в пещеру возле селения Чурдаф, мог улетать и к Шалбуздагу, тем самым объединяя эти три святыни в единый ком¬плекс. Во время полета меч выглядел как огненный шар или как объятый пла¬менем музыкальный инструмент саз. Истоки почитания этой святыни ис-следо¬ватели связывают с древними земледельческими культами [Булатов. 1990. с. 217—219].
Исаев И. Р.: Культовым центром для жителей Южного Дагестана — таба¬саранцев, агулов, кайтагцев — служила гора Джуфудаг (ЗОН м), на которой в конце весны—начале лета устраивались многолюдные праздники, а поводом для них слу-жил сбор черемши (местный вариант широко известного на Восто¬ке празд-ника цветов). Туда же поднимались для молений (с жертвоприноше¬ниями) об изменении погоды. В современном Хивском районе на горе возле селения Всртиль располага¬ется так называемая открытая мечеть, судя по всему, в оригинале представ¬лявшая собой кромлех6. Позднее это место обросло легендами, в первую очередь связанными с именем некоего богатыря Джугая. По преданию, ориги¬нальную «мечеть» построил имено он, в одиночку подняв на вершину горы огромные каменные глыбы, и сделал это после схватки с врагами и победы над ними (сюжет предания весьма напоминает ингушскую сказку/предание, где герой в схожей ситуации проверяет свои силы водружением огромных камней на вершине горы). По пятницам жители окрестных селений поднимались на эту гору для молений, а время от времени аксакалы решали там же важнейшие общественные дела [Булатов, 1990, с. 214—216]. 6 К р о м л е х — один из видов мегалитических памятников, т. е. сложенных из огром¬ных камней; сооружения, обычно относимые к неолиту и бронзово-му веку, в виде круглой ограды из громадных каменных глыб и столбов, ко-торые имели культовое назначение. В Табасаранском районе (сравнительно недалеко от Дербента) около селе¬ния Хустиль на горе в пещере якобы хранился меч легендарного Абу-Мус-лима, гак что данная пещера являлась особо почитаемым культовым местом. Араб-ский автор XII в. ал-Гарнати писал; Меч Масламы находится... на холме, на котором для этого меча построили что-то вроде михраба из цельного куска скалы, меч же вынут из ножен и при¬слонен к стене в этом михрабе. Совершают к нему паломничество только в бе¬лой одежде, а если к нему направится кто-нибудь в одеянии, окрашенном в ка¬кой-либо цвет, то начинается дождь и ветер, так что деревни вокруг него едва не погибают; поэтому в рустаках на дорогах к этому холму поставлены стражи, ко¬торые не пускают тех. кто идет смотреть меч в цветной одежде. [Гарнати, 1971, с. 24—25] Мечу приносились жертвы, размерами и качеством которых он не всегда бы-вал доволен, что выражалось в покидании им привычного места своего на¬хождения. По словам верующих, в ночь предопределения в середине месяца, предшествующего Рамазану, он летел в пещеру возле селения Чурдаф, мог улетать и к Шалбуздагу, тем самым объединяя эти три святыни в единый ком¬плекс. Во время полета меч выглядел как огненный шар или как объятый пла¬менем музыкальный инструмент саз. Истоки почитания этой святыни ис-следо¬ватели связывают с древними земледельческими культами [Булатов. 1990. с. 217—219].
Исаев И. Р.: Как явствует из публикуемых архивных материалов о ту¬хумах, богатые и сильные тухумы занимали в сельском обще¬стве привилегированное положение. Внекоторых обществах только лица из определенных фамилий имели право занимать должность старейшины: так, например, в узденской части Та¬басарани, в селениях Ругуджа, Храх и Хив старейши-ны были наследственными. В раятской же части Табасарани тухумы вовсе не имели влия-ния на общественное управление. Здесь существовали сословия и действовала власть бе-ка. Почти в каждом селении имелся тухум «лагазал» ЮЖНАЯ ТАБАСАРАНЬ 1. Род, фамилия—во всей Табасарани называется тухум. 2. Главою тухума считается старший летами. 3. Название тухума ведется издревле и происходит или от имени предка, или делается по его ремеслу, занятию, должнос¬ти, качествам, по месту происхождения и по другим об-стоя¬тельствам. Происхождение же имен некоторых тухумов со¬вершенно неизвестно. Пе-ремена названия тухума ни разу не встречалась. 4. Названия степеней родства на табасаранском языке: отец — аба тетка (по матери)—хала мать — паб брат (по матери) —чфи, чу дед — аху-аба сестра (по матери)—чи бабка — аху-паб племянник (ица) по брату—чу- чум-бай, чучун-рыш сын — бай племянник (ица) по сестре— чи- чин-бай, чичин-рыш дочь — рыш внук, внучка — хтул двоюродные братья, сест-ры— эмичин-бай,-рыш халу-бай, -рыш дядя (по отцу) —э(ое)ми тетка (по отцу)—э(ое)ма дядя (по матери) —халу 5. Выделение из тухума было невозможно, но тухум поль¬зовался правом изгнания недос-тойного члена из тухума. Впрочем, в Табасарани существовал адат, по которому всякий недоволь¬ный своим тухумом забирал свое имущество и отдавался под покровительство майсума, кадия или какого-либо сильного тухума (по местному выражению: на жизнь и на смерть; нечто вроде кабалы); отделившийся таким образом хотя и пользо¬вался своим имущест-вом, но не мог его отчуждать, и в случае его смерти без наследников мужского пола иму-щество посту¬пало в пользу покровителя. Наследники оставались в тех же отношениях к покровителю. Изгнанные из тухума тоже при¬бегали к этому адату. 6. Смотри ниже, в ст. 8. 7. Замечательнейшие тухумы: а) В сел. Хив: С е й д а р, получивший название от име¬ни предка Сеида, бывшего первым старшиной из этого рода. Этот тухум постоянно сохранял право наследственного заня¬тия должности старшины в сел. Хив, был в большом почете во всей Табасарани и имел гро-мадное влияние не только на обще¬ственные дела, но даже и на выбор кадия. б) В сел. Кувык: Мо л л а л я р. Славился ученостью. в) В сел. Кандык: Ах с а к а л л я р. Постоянно занимал мес¬та старшин в селении. г) В сел. Ляхля: Чи г а р (он же К е в х а л я р). Из него из¬бирался всегда старшина этого селения. д) В сел. Хирдаг: Ш и х а р. Почитался по своему происхож¬дению от шейха. е) В сел. Зильдик: Пи р а р. Пользовался правами патенто¬ванной святости. ж) В нижнем Яраке: Б а ч н а р, называвшийся по имени предка; славился умом и храбро-стью. з) В сел. Куркент: Ле г е р а р и. и) В сел. Нютюг: К у р а р; выходцы: первый—из кубинской деревни Легер, а второй — из кюринского сел. Кура; оба извес¬тны были по богатству, хлебосольству и уму. 8. То же, что и в Северной Табасарани. 9. То же. 10. В пользу майсума и кадия со стороны народа делались ежегодные взносы, а именно: Майсуму давали деревни Нитрихского магала по 1 саба пшеницы с дыма; деревни Дырча - и Сувак - магалов по 1 киле пшеницы и по ложке масла с дыма. Кадию с поименованных магалов полагалось то же, что и майсуму; сверх того северотаба-саранский магал Харах давал ему по 2 кили пшеницы и по ложке масла и магал Кухурик по 3 кили пшеницы и по ложке масла с дыма. В раятских же дерев¬нях платили кадию или майсуму ду-шарлык и отбывали нату¬ральные повинности. Алексей Цветков. 29 января 1869 г. ЦГИА ГрузССР, ф. 416, оп. 4, д. 17, лл. 1—5. Датируется 1869 г. СВЕДЕНИЯ О ТАБАСАРАНИ 1. Тухум и во всей Табасарани называется тухумом. 2. Глава тухума — старший в роде, но бывает исключение: первенство в тухумах при-обретают личными достоинствами или богатством нестаршие в роде. Право главы тухума на его членов более совещательное; его спрашивают, когда нужно женить или выдать замуж, ку¬пить или продать; после убийств и поранений он устраивает примирение и угощение; следит за членами своего тухума, наставляет или делает замеча-ния. Ежели член тухума не пос¬лушает, то глава не принимает никаких против него прину-ди¬тельных мер, а оставляет его на произвол. Так было прежде и продолжается до сих пор. 3. Тухумы имеют название издревле. Замечательные тухумы. В Ханаге: Ц а г ц а г а р; из этого тухума теперь нет значи-тельных членов; тухум этот приобрел известность через большое число своих членов и храбрость. Мо л л а л я р: возвысился через ум и грамотность; из этого тухума теперь письмово-дитель при наибе Абдул-Селим, отец которого был во главе восставших в 1856 г. В Ругудже: Г у с е й н-б а й; тухум этот издревле уважается в Табасарани ; из этого тухума всегда выбирался старшина в сел. Ругудже; старшина ругуджский вместе с старшинами селе¬ний Храх и Хив (Южной Табасарани) управляли Табасаранью. (см. ниже); из этого тухума теперь старшина в Ругудже Шехсин. Первый тухум в Табасарани. В Хурике: Ил ь д и н-б а й; из этого тухума теперь нукер Байрам-бек. К е л ь д ы к а н л я р, Ми с т и к а н л я р; из этого тухума теперь старшина кевха Гуль. В сел. Пилиге: Ш и м н и н; из этого тухума нукер Сафар-Шяхбан-Курбан-оглы. В сел. Худжнике: Ма х ц а р (Абакар, диванный член); Ис м и л л я р (молла Реджеб-нукер). В Дювеке: Ил ь д и н-б а й; из этого тухума подпоручик Муртуз, известен услугами нам во время сбора первых пода¬тей. Еще там большие тухумы: К у р л я р, Ц у х а й л я р. В Халаге: К а р л я р (старшина Рамазан), Мо л л а-Х а л и л (нукер Паджа); в Куми: К а р к а л л я р (молла Молла-Али, ранен во время гасикского дела); в Кюрах: К е в х а н л я р (старшина Гавеч); в Сикуге: Дабканляр (старшина Нур-Магомед); в Сарти¬ле: К е в х а-Ря с у л л я р (старшина Пирадж). Все эти тухумы известны по большинству своих членов. Так как в раятской Табасарани тухумы не имели никакого значения на общественное управление, то они здесь и не упо¬минаются; там все зависели от бека. 4. Степеней родства, когда прекращается принадлежность к тухуму, не имеется; родство поддерживается тем, что преиму¬щественно они женятся на членах своего же тухума, по-этому связь родства в тухуме постоянно возобновляется. Женитьба из двух различных ту-хумов бывает только в исключительных случаях, когда нет соответственной пары в своем тухуме. В особенности обычай жениться на своих сохраняется в силь¬ных тухумах. Степени родства на горно-табасаранском языке: По восходящей линии: отец — авай, мать — бав; дед — ахи-авай, бабушка — ахи-бав; да-лее нет особых названий, а выражается прибавлением слова ахи —старший, ахи-ахи — самый старший. По нисходящей линии: отец — авай, мать — бав; сын — бай, дочь —риши, внук—хутул, внучка—хутул . Побочные линии. Восходящая: отец—авай, мать—бав; брат отца—эми (дядя), отца сестра—эмей; сестра матери—халай, брат матери—халу; племянник—имирин-бай, племянница — имирин-риши, или халрин-риши, халаин-бай. Нисходящая: отец — авай, мать — бав, брат — чви, сестра — чи. В раятской Табасарани: на тацком языке, которым говорят в Геммейдах, Бильгады, За-дган, Митяги, Кемах: По восходящей линии: отец — эбей, мать — май; дед — баба, бабушка — наня; прадед — келе, прабабушка — келе-наня. По нисходящей линии: отец — эбей, мать — май; сын — кук, дочь —тухтар; внук—кук-неве, внучка— тухтар-неве; да¬лее—нетедже (к обоим родам), еще далее — нефиле. Побочная линия (по восходящей): отец—эбей, мать—май, брат отца—эми, тетка—эме, сестра матери—хала, брат матери (дядя)—хулу; племянник — геде-эми, племянница — тухтар-эми. Побочная линия (по нисходящей): отец—эбей, мать—май, брат—бра, сестра — хувар, племянник — бразерее, племянни¬ца — хулазере. На азербайджанском языке : По восходящей линии: отец — ата, мать — ана; дед — баба, бабушка — наня, прадед — биюк-баба, прабабушка — биюк-наня. По нисходящей линии: отец—ата, мать—ана; сын—огол, оглон, дочь — кизи; внук — не-ве, оглунина-оглы, внучка — кизневе, кизни-кизы; правнук — нетидже (в обоих родах), да¬лее — нефиле. Побочная восходящая линия: отец—ата, мать—ана; брат отца—эми, сестра отца—баби, брат матеря—дай, сестра мате¬ри—хала, сын брата отца, дочь брата отца, дети сестры от-ца—баби-оглы, баби-кизи. Хутул-бай, хутул-риши. Побочная нисходящая линия: отец—ата, мать—ана, брат—кардаш, сестра—баджи, пле-мянник—кардаш-оглы, кардаш-кизи (от сестры), баджи-оглы, баджи-кизи. Из этого наименования степеней родства видно, что толь¬ко ближайшие степени имеют свои собственные названия, и чем далее удаляется степень родства, тем более принимают-ся названия из азербайджанского языка, в особенности в тацком (тацкий язык заметно ис-чезает, только старики знают его хоро¬шо, а молодежь многая не знает, больше говорят на азербайд¬жанском языке). Обязанности членов тухума. Они спрашивают совета у главы тухума, когда нужно женить или выдать замуж, купить или что продать и т. п., как озна-чено во 2-м пункте. 5. Вгорной (узденской) Табасарани более важные дела решались на общей сходке. На сходках этих сильные тухумы имели влияние так, что дела решались в большинстве слу-чаев в их пользу; если и обвинялся член большого тухума при оче¬видности преступления, то наказание было возможно слабое, зато слабому тухуму пощады не было. (Какие туху-мы имели сильное влияние на сходках, поименованы в 3-м пункте).Туху¬мы эти, за исклю-чением старшин селений Ругуджа, Храх и Хив, особых прав на сходках не имели, кроме большинства голосов. 6. До сих пор не было примеров (т. е. не помнят) отделения от тухума; но в народе суще-ствует по этому поводу следующее предание: от тухума самому члену отделиться нельзя, или это считается бесчестным; если же кто отделится, то на него не об¬ратят внимания. Ко-гда же захотят отделить от тухума, то ему объявляют в присутствии значительных членов тухума, что они не хотят признавать его членом своего тухума; особых обрядов при отде-лении от тухума не соблюдалось. 7. Деревни управлялись старшиной и муллою; старшина ре¬шал дела по адату, а мулла — по шариату (по наследству, брач¬ные). Недовольный решением старшины отправлялся к одно¬му из главных трех старшин (селений Ругуджа, Храх и Хив), тот решал по адату и сообщал решение свое старшине для испол¬нения. Для приведения решения в исполнение в деревне были и теперь есть помощники старшины (чоуши). Старшина назы¬вается кевха, чоуш — бакавул. Кроме того, есть надсмотрщики полей, которые тоже принадлежат к сельскому управлению; надсмотрщики эти называются: в уздень Табасарани—кизиль (в раят Курухчи). Кевха и бакавулы были наследственны, а ки¬зиляры—выборные. Кевхи и бакавулы от общества никакой платы не получали, а кизиляры — по 1 или 1/2 сабы ячме-ня или пшеницы со двора за летнее время, кроме того, в их пользу шел штраф за потраву (в первый раз — чурек, во второй —киля ячменя или пшеницы, в третий—саба хлеба, высший штраф). Сельские старшины штрафов не брали, исключая если истец, выиграв дело, сам давал, — что они разделяли с бакавулами. Решения старшины имели действи-тельную силу на ответчика, когда большинство деревни решению этому сочувствовало, в противном случае надо было обращаться к трем главным стар¬шинам. Некоторые сельские старшины, вместо кевхи, носили название ахи-сакалы; из ахи-сакалов был известен ханах-ский ахи-сакал (отличавшийся даром слова), который имел влияние на весь Кухрикский магал и сам собирал этот магал на общую сходку независимо от других магалов. (Сын этого ахи-сакала теперь старшина халагский Рамазан) . По убийству, значительному воровству, по общему вооружению (восста¬нию). Не отвечают за его поступки и не будут претендовать на его наследство. 8. Кроме упомянутого выше халагского ахи-сакала в узден¬ской Табасарани были три главных старшины (ахи-кевха) — старшины селений Ругуджа, Храх и Хив (Южной Таба-сарани), которым подчинялся и халагский ахи-сакал. Старшины эти, как и все, были на-следственны. Собственно говоря, они уп¬равляли узденскою Табасаранью, а табасаранский кадий имел очень слабое влияние на управление узденями. Без них никто не мог собрать народ на общую сходку. Они после совещания между собою сообщали народу цель сбора и назначали место для сбора. Места народных сборищ были следующие: Харба-куран (ниже сел. Татиля); Ханик — площадь впереди сел. Ха¬нага, Куркариндаграк — выше Хушней, к стороне сел. Кюрюх; Бакантыль — в середине Кухрикского магала, близ сел. Кувлиг; Уршарик — между селениями Хурсиль и Бухнах; Хума — меж¬ду селениями Хра-хом, Шиля и Худжиником Чехтиль-Сувакс¬кого магала Южной Табасарани — ниже сел. Фергиль; Гюни-Рацарих — выше сел. Гучтыль (Дыргынского магала Южной Табасарани); Гарзиг— между Кугом и Яршлем (Южной Табаса¬рани); Чалакарин Дагран—между селе-ниями Яриком и Чала¬ком (Южной Табасарани). Главные старшины собирали народ, когда нужно было произвесть общее восстание или для разбо¬ра дела по важным убийствам, прелюбодеяниям, грабежам и большим воровствам; решения их приводились в исполне-ние на месте разбора, виновный штрафовался: за убийство — 6 штуками рогатого скота , а за прелюбодеяние, грабежи и во¬ровство — менее, до 1 штуки. На сборах этих сильные ту-хумы имели влияние по большинству членов; преступник из боль¬шого тухума подвергал-ся меньшему оштрафованию, чем сла¬бого тухума. Кроме означенных штрафов, главные старшины никакого вознаграждения от обществ не получали. Все это относится до узденской Табасарани; в раятской Табасарани дерев¬нями управляли сами беки, производили суд и расправу, брали штраф от 1 до 3 быков или буйволов, смот-ря по степени виновности, но всегда штуку скота, хотя [бы] за маловажное преступление; в раятских деревнях нет старшин, а старшина¬ми называются чоуши, которые сами не раз-бирали жалоб, а только приводили в исполнение решение бека или его нукеров; нукер бекский имел большее значение в деревне, чем старшина. Из числа трех главных старшин каждый имел право разби¬рать жалобу явившегося один и сообщал свое решение в дерев¬ню для исполнения. Решение главного старшины ни в каком случае нельзя было нарушить или не исполнить; односельцы виновного обязаны силой привести решение главного стар¬шины в исполнение. По этому поводу рассказыва-ют случай в сел. Хурико: лет 30 тому назад один из хуринцев не исполнил решение глав-ного старшины, за что по приказанию старшины зажгли его дом; за поджог дома восстали родственники винов¬ного, произошла в селении драка, кончившаяся убийством 5 человек и сожжением 7 домов родственников виновного. 1 штука скотины — трем главным старшинам, 1 — их бакавулам и 4 — для народа.1 При каких обстоятельствах и как приобрели власть озна¬ченные три головные старшины, в памяти народа не сохрани¬лось. Надо полагать, что при каких-нибудь исключительных случаях старшины из селений Ругуджа, Храх и Хив, отличав¬шиеся личными качествами, были выбраны народом решить случавшийся между ними спор, что удержали за собою в пос¬ледующих спорах; потом право это перешло и к их наследни¬кам. Верно и то, что старшины эти приобрели значительную власть, когда стало падать значение табасаранско-го кадия. 9. Ответ в предыдущем параграфе. 10. Обряд выбора кадия производился следующим образом. Предполагаемый в кадии бек о необходимости выбора давал знать ругуджскому старши-не; этот последний сообщал товарищам своим, старшинам храхскому и хивскому, с их обо¬юдного согласия оповещался народ собраться на Харба-Куран (ниже Татиля, около моста) в назначенный день. В назначенный день являлся на Харба-Куран предпола¬гаемый в кадии бек; он садился на камень (который и теперь виден), народ также. Тогда старшина сел. Хурик, из тухума Ильдин-Агляр, подходил к избираемому кадию, снимал с него папаху и надевал на него свою, стоящую, как говорят, 20—30 коп., а его папаху — на себя, говоря при этом, чтобы кадий был к народу справедлив и милостив; потом начинались поздрав¬ления: сначала по-здравлял кадия хуринский старшина, по¬том—три главных старшины и народ; начиналась джигитовка; весь народ отправлялся в деревню кадия, где его угощали одни сутки; на дру-гой день влиятельные лица получали подарки от кадия: ругуджский старшина — лошадь, храхский и хивский — по 1 штуке рогатого скота, по 1 штуке рогатого скота по¬лучали старшины ханагский и хуринский; затем другим менее значительным лицам дарили по 1 штуке бурмету. Тем конча¬лось посвящение в кадии. Народ расходился. 11. По преданию, кадий производил суд, расправу, собирал народ на войну, предводитель-ствовал им, был полновластным хозяином в Табасарани, пользовался неограниченною влас¬тью. До Рустем-кадия раятская Табасарань не подвергалась разделу между членами кадиевского семейства; Табасаранью управляли одни кадии, в его распоряжении сосредоточивалась вся сила Табасарани (служили люди — нукеры из всех дере¬вень), при нем много служило влиятельных людей из узденс¬кой Табасарани—и тогда власть его была действительно на всю Табасарань; по приказанию его убивали людей, и за это убий¬цы не подвергались никакому мщению со стороны родствен¬ников убитого. Рус-тем-кадий разделил раятскую Табасарань между четырьмя его братьями; при нем еще его братья стали оказывать неповиновение, а потомки их стали враждовать, не слушаться ка-дия; следствием этого власть кадия стала падать и на узденскую Табасарань, менее стало служить при нем вли¬ятельных людей из вольной Табасарани, не стали являться на призыв его, так что для поддержания своего влияния там ка¬дии должны были задабривать влия-тельных людей подарками и угощением; в особенности от них много получили подар¬ков (лошадьми) старшины ругуджский и ханагский, имевшие сильное влияние на народ.В последнее время влияние кадиев на узденей было номи¬нальное, как вследствие изло-женных причин, а более от сно¬шения их с русскими; когда они сделались исполнителями на¬ших распоряжений, то народ из ненависти к нам все более стал удаляться от них; при-обрели большее значение упомянутые три главных старшины, в особенности когда на-чальство ста¬ло назначать кадиев не по праву старшего в роде, а по своему усмотрению . Назначенного русскими кадия народ хотя выби¬рал, но против своего желания и единст-венно из опасения не навлечь отказом выбора гнева русских . На раятскую же Табаса-рань, напротив, сношение кадиев с русскими давало им больше значения: беки боялись подвергнуться через наговоры кадия немилости русского правительства, которое всегда мог¬ло их легко наказать слушать кадия. ¬Эльдар-кадия насильно выбрали; беки и уздени (раяты не допускаются к выбору) его не хотели, несколько раз жаловались (беки); наконец уездный началь¬ник Панченко приехал с беками на Харба-Куран, вызвал некоторых старшин из узденей и совершил обряд выбора Эльдар-бека в кадии при небольшом сборище народа. Говорят, если не было бы свежо в памяти народа поход князя Орбелиани в Табасарань, то непременно случилось бы восста-ние по поводу выбора в кадии Эльдар-бека. До Абдуллы-бека в кадии выбирался старший в роде из табасаранских беков; после изме-ны Абдуллы-бека (в 19—20-м годах) в кадии выбирался назна¬ченный начальством (Аб-дулла-бек феинский имел спор за кадиевское достоинство с Абдуразахом гемейдинским, с которым был одних лет; уздени были на стороне Абдуллы-бека). Первый был выбран в кадии не по праву, младший в роде, а по на¬значению начальства—Шахмардан-кадий ми-тагинский. 12. В еврейских слободах не было никакого сельского уп¬равления; от евреев был чоуш, который исполнял все прика¬зания бека, бек сам производил суд и расправу над евреями и управлял ими сам и через своих нукеров. Записал со слов Мирза-Сеид-оглы хуринского, Абдуллы-Сешма за-кагского, Молла-Реучиба худжникского, поручика казаков, бека и других. ЦГИА ГрузССР, ф. 416, оп. 4, д. 16, лл. 1—10. Последняя дата в тексте— 1867 г. Автор — поручик Сотников.с
Исаев И. Р.: Табасарань, длинная, примыкающая к морю полоса земли, расположившаяся около Дербента между Каракайтагом и Кюринским ханством, уже со времени занятия русскими войсками Дербента подпала под влияние и зависимость от России, которая, однако, не коснулась внутреннего распорядка этой провинции. Но именно это обстоятельство и повлекло за собою сначала междоусобия, а потом и необходимость уничтожения ее самостоятельности. Управление Табасаранью прежде, в течение долгого периода времени, сосредоточивалось в лице майсума — титул, переходивший наследственно в одной известной фамилии. Это важное в Дагестане достоинство, вместе с достоинством шамхалов и уцмиев, составляет памятник могущества в этом крае аравитян - назначив правителем этой страны одного добродетельного и набожного человека из арабского войска, по имени Махмед-Майсум, а в помощь ему дали двух кадиев, подчинив, однако же, его, также как уцмия каракайтагского, Шахбалу — правителю казикумыков. От имени Махмед-Майсума и производится титул майсумов. В течение многих веков после арабов порядок этот оставался без изменения, впоследствии же кадии воспользовались слабостью некоторых майсумов и стали от них независимы. Табасарань разделилась: Южная осталась под управлением майсумов, Северная стала управляться кадиями, которые становились все сильнее и сильнее майсумов и, вероятно, совершенно поглотили бы древнее могущество и права последних, если бы страна скоро не перешла под власть России. Волнения 1819 года частью даже и стояли в зависимости от вражды членов династии майсумов с представителями фамилии кадиев. В этой-то стране, и главным образом в Северной Табасарани, где мятежники, как сказано, убили кадия, теперь и приходилось действовать Мадатову. Испуганные внезапным появлением русского войска, жители, уже готовые к восстанию, очутились в нерешительности, не знали, что предпринять. Их старшины и выборные от селений поскакали для общего совещания в Хошни, принадлежавшие зятю беглого Шейх-Али-хана, Абдулл-беку ерсинскому, и там собралось по этому случаю несколько тысяч мятежников. Мадатов решил немедленно напасть на сборище и, захватив в свои руки коноводов мятежа, одним ударом покончить с Северной Табасаранью. В ночь с тринадцатого на четырнадцатое августа он выступил с отборной частью конницы и пехоты, расположив остальные войска в укрепленном вагенбурге, составленном из обозов. До селения Хошни было тридцать верст. Это пространство нужно было пройти в течение ночи, иначе неприятель сам мог запереть отряд в теснине, где Мадатову уже пришлось бы драться за собственную свободу. В минувшем столетии подобный случай уже был с отрядом храброго Криднера, едва не погибшего в горах Каракайтага и спасшегося только тем, что неприятель почему-то не осмелился его преследовать, но пушки тогда были брошены и составили трофей неприятеля. Мадатов знал из рассказов туземцев, в какой неприступной местности лежат аулы ерсинского бека, и потому-то именно он и взял не целый отряд, а только отборных людей, на железные силы которых, на волю и безусловную храбрость мог вполне положиться. Ночь была темная, дороги неизвестные; узкие ущелья, в которых отряд растягивался в нитку, и бездонные каменистые овраги чередовались с крутыми заоблачными подъемами и отвесными спусками, покрытыми вековым дремучим лесом. Войска шли быстро, без отдыха и в глубоком молчании на руках перетаскивали пушки там, где им нельзя было проехать. Где начинались камни, колеса обертывались солдатскими шинелями, а конница разъезжалась врозь, чтобы шум движения не мог предупредить неприятеля о приближении этой горсти отважных. На рассвете отряд уже стоял на вершине высокой горы, окутанной облаками; крутой и лесистый спуск вел отсюда прямо к селению Хошни, где в густой предрассветной мгле осевшего в долине тумана мерцало множество потухавших огней. Это и был неприятельский бивуак, до которого еще оставалось версты четыре. Нетерпение начинало овладевать войсками; татарская конница и казаки пошли вперед на рысях; пехота, забывая усталость, не отставала от конницы. Но вот татары пустились марш-марш и быстро обскакали и бивуак и селение. Пальба, стоны и дикие крики раздались со всех сторон. Конница стремительным ударом ворвалась в неприятельский стан и произвела в нем полное смятение. Горцы, устрашенные внезапным нападением, бросились бежать через единственное ущелье, которое еще не успели захватить русские. Убитых и раненых у неприятеля было не много, так как все дело окончилось первым натиском конницы, но в числе пострадавших был сам Абдулл-бек ерсинский: под ним была убита лошадь, сам он был ранен пикой, и хотя успел спастись, но конвой его был изрублен и знамя его захвачено. Мадатов приказал оставить селение Хошни в целости, и только один дом Абдулл-бека был сожжен и сад его истреблен до основания — наказание, которому по обычаю края подвергаются изменники. Отряд расположился бивуаком, готовый по первой тревоге двинуться туда, где показались бы вооруженные скопища. Но вместо них на другой день старшины шести табасаранских магалов явились с повинной головою. Мадатов торжественно, именем императора, объявил им прощение и назначил на место убитого кадия правителем зятя шамхала тарковскосо, Абдулл-Разах-бека. Вольная Табасарань при громе пушек приведена была к присяге на верность русскому государю. Здесь же, у селения Хошни, Мадатов получил известие, что и другая часть его отряда, оставленная им в вагенбурге в деревне Мараге, имела удачное дело с неприятелем. Храбрый майор Износков — герой Башлынского сражения — сделал весьма удачный набег на селение Туруф, где жил один из главных коноводов движения, Гирей-бек казанищский, который и бежал в горы. С бегством Гирея потухла последняя искра готовившегося восстания. Так одним решительным и смелым ударом и почти без пролития крови усмирена была вся Табасарань. В.А. Потто. КАВКАЗСКАЯ ВОЙНА. Том 2. Ермоловское время
ИИР: «…Однако даже с этим подкреплением войско Мадатова, состоявшее из 2 батальонов пехоты, 300 казаков, 6 полевых и 2 конных пушек, было таким слабым, что Ермолов отдал строгий приказ Мадатову лишь держать под наблюдением Табасаран. Однако Мадатов, чьи представления о субординации были несколько расплывчаты, воспользовался возможностью и с частью своего войска совершил бросок в самое сердце этой провинции, застал врага врасплох и разбил его… …В 1796 году русская армия под командованием Зубова снова завоевала побережье Каспия. Воспользовавшись раздорами между мелкими правителями и племенами Дагестана, Россия постепенно закрепила за собой большую часть страны. Горцы почти не были знакомы с артиллерией, и эффект от ее применения был столь велик, что нескольких выстрелов было достаточно, чтобы обратить в бегство многочисленные туземные отряды. Мелкие правители и свободные общины по очереди клялись в верности России, а когда (как это часто бывает) они или их подданные пытались вернуть себе независимость, их сразу называли предателями. Против них выступали регулярные русские войска, они терпели поражения в боях, а их главные города и деревни подвергались разграблению и уничтожению. После взятия в 1796 году Дербента русским удалось подчинить себе и Табасаран; в 1803 году – Аварию – самое важное из ханств Дагестана… …Кази-Мулла вновь отошел в Чумкешкенту, где в августе принял представителей Табасарана, которые предложили ему повести их на священную войну против русских. Он, не теряя ни минуты, отправился в Дербент, который из-за ложного слуха о войне с Персией остался под охраной всего лишь двух батальонов. Кази-Мулла держал этот город в осаде в течение 8 дней (с 12 по 20 августа), однако неделю спустя Паскевич сообщил Нессельроде об успешном снятии осады. И все же 1 ноября Кази-Мулла совершил смелый и успешный поход на Кизляр в нижнем течении Терека. Успехи Шамиля в 1843 году не ограничивались исключительно военными операциями. Восстали Кайтаго и Табасаран, районы, расположенные на горных склонах, выходящих на Каспий»… Джон Баддели Завоевание Кавказа русскими. 1720-1860
Исаев И. Р.: Дорогие мои ЧИТАТЕЛИ! Вы наверное говорите, что он повторяет одно и тоже каждый раз. Я вам объясню: Автором для полного освещения Истории Табасарана приходится пользоваться разными источниками. Если повторяется значит эти разные исторические источники и кто занимается Историей он должен пользоваться всеми этими источниками.
Исаев И. Р.: УСМИРЕНИЕ ТАБАСАРАНИ СВЕРКАЮЩИЙ ГАЗАВАТ. ИМАМ ГАЗИ-МУХАММАД Доного Хаджи Мурад «Почти ежедневно получая из Дагестана сведения одно неблагоприятнее другого, генерал Панкратьев направляет туда отряды полковника Миклашевского и князя Дадиани для наведения порядка. Одновременно Панкратьев рассылает по обществам воззвание с требованием подчиниться русскому оружию. «С храбрыми и победоносными войсками Государя Императора, – говорилось в нем, – я иду в ваши владения истребить бунтовщиков и спасти народ от бедствий и разорения… Нельзя удивляться и не сожалеть о тех, которые соединяясь с коварным и лживым Кази-Муллой, веруют ложным словам его… Если после прочтения сей прокламации какие лица или селения передадутся ему, Гази-Мухаммаду, который усиливается разорить до основания Дагестан, или же примут его к себе, либо решатся помогать ему в чем-нибудь, подвергнутся строжайшему наказанию и совершенному истреблению. Тот, который поймает Гази-Мухаммада и отдаст его в руки российского начальства, получит вознаграждение в 1200 руб. сер. Семейство сего человека и родственники его будут находиться под особым покровительством российского правительства, милостями коего будут они всегда пользоваться. Конечно, и сам Бог наградит его за избавление народа Божьего от покушения коварного обманщика». …Прокламация генерала осталась однако без ответа. 22 сентября объединившиеся отряды были вверены общему командованию генерала Коханова, оставившего вместо себя в шамхальстве полковника Басова. Последний по приказу Панкратьева 17 сентября выступил в Хан-Мамед-Кала и без сопротивления занял его. А в это время в 10 км от лагеря Басова на берегу реки Дарбах стояли довольно крупные силы горцев под началом Омар Эльдар Бека, Устар Хана и Кичик Хана. Три предводителя, раздумывая, что предпринимать в подобной ситуации, послали письмо Кази-Мулле с просьбой явиться к ним и возглавить действия. По всему было видно, что в этот момент горцам не хватает решительности и такого лидера, как Гази Мухаммад… …30 сентября Панкратьев прибыл в Дербент и после комплектования отряда решил двинуть одну колонну под командой полковника князя Дадиани к аулу Хучни (Северный Табасаран), другую под началом полковника Миклашевского в аул Дювек (Северный Табасаран) и третью - под командой полковника Басова к аулу Маджалис… …У аула Хучни князь Дадиани столкнулся с 700 горцев, которыми руководил Абдуразак Бек Табасаранский. В жарком бою, по словам российских историографов, погибло около 200 горцев, тогда как у русских всего 1 человек. Такие «приписки» были характерны для отчетов, донесений и рапортов российских военачальников. Хучни был занят и отдан на разграбление отряду. На следующий день, выступив из аула, отряд вновь был атакован Абдуразак Беком, и только наступившая ночь на этот раз спасла отряд от поражения. Получив подкрепление, Дадиани дошел до аула Имейде (родной аул Абдуразак Бека) и стер его с лица земли. 8 октября, соединившись с отрядом Басова, Дадиани вернулся в Хан-Мамед-Калу. Таким образом, первая операция по наказанию табасаранцев была успешно завершена: истреблено 20 селений, большая потеря в живой силе, взято в плен около 100 чел, отбито много скота. …Вторая операция заключалась в овладении «неприступной твердыней Табасарани» полковником Миклашевским. Дорога лежала из Хан-Мамед-Калы на Великент, урочища Гяур-тапу, Казыбек-Керпи, Алмалы-Улам к аулу Дювек. С невероятными трудностями отряд добрался до Дювека, располагающегося в ущелье, на скате большой горы. Река Дарбах, извиваясь в крутом и широком русле, образовывала перед аулом изгиб. Правый ее берег против аула был затянут вязким болотом, а дремучий лес обнимал все пространство. Этот аул был своего рода складом и хранилищем всего имущества восставших сел. …Пустив в атаку кавалерию, которую встретил ураганный огонь горцев, а затем пехоту, Миклашевский медленно, но верно продвигался к Дювеку и после тяжелого боя овладел им. Все, что невозможно было увезти с собой из аула, было сожжено, в том числе и большие запасы хлеба. С наступлением темноты отряд отошел от аула, и на огромной поляне Миклашевский приказал разжечь повсюду костры, давая тем понять, что войско сделало стоянку для отдыха, а сам дал команду войскам отойти назад. Горцы, предполагая, что русские отдыхают после празднования своей победы с тем, чтобы завтра наступать на Хустиль, занялись обороной этого аула и таким образом дали возможность русским уйти без преследования… …4 октября отряд вернулся в Хан-Мамед-Кала. Показав на табасаранцах пример «быстрого и решительного наказания виновных», Панкратьев распространил по Дагестану свою прокламацию, в которой говорилось: «Вы видите, что российское непобедимое войско проникает везде и что ему нет никаких препонов, неприятели наши нигде не могут от нас скрыться, ни на вершинах снеговых гор, ни в самых глубоких долинах… Просите Бога и великого Государя нашего о помиловании, придите ко мне с раскаянием покорности, и вы будете прощены…. Перестаньте верить ложным обещаниям изменника Кази-Муллы, которого не Бог, а черт побудил проливать мусульманскую кровь и наносить несчастье Дагестану. Каждое селение, которое пришлет депутатов с покорностью, будет великодушно прощено, но горе тем, кто осмелится противиться приказаниям русского начальства и в безумии своем поднимут оружие против непобедимого русского воинства…». …Под занавес покорения Табасарана Панкратьев принял депутатов из аула Башлы с выражением покорности, чьему примеру последовали и жители нескольких аулов северного Кайтага. Одновременно с событиями, угрожавшими Дербенту, владетель северной Табасарани Абдурзак-Кадий (в числе прочих табасаранских беков, уличенных в измене, после снятия блокады Дербента, был сослан вo внутрь России, где прожил около 20 лет), сомнительной верности, в письмах своих, уверяя коменданта в своей преданности и готовности защищаться против неприятеля, тайно вел переговоры с Кази-Муллою, приглашая его вступить с войсками в северную Табасарань, жители которой, всегда нерасположенные к русским, восстанут поголовно и примкнут к его силам...».
Исаев И. Р.: …Через своих сподвижников Гази-Мухаммад вел активные переговоры с шейхом Мухаммадом Ярагским, обещая вскоре прибыть в Табасаран и лично руководить всеми операциями. В своем воззвании к горцам имам призывал: «Наш поход на земли враждебно настроенных народов можно сравнить с наступлением утренней жаркого дня: наш путь обагрится кровью, мы проложим его огнем и мечом, претворяя слово в дело. Следуйте нашему учению, и благословение неба и земли снизойдет до вас. Ваша собственность останется в ваших руках и ваша безопасность гарантирована. Если же вы будете упорствовать, то знайте, что, как только горы сбросят зимний покров, а весна оденет их в цветущий наряд, мы наводним ваши аулы своими войсками и заставим вас силой делать то, что вы не делаете по доброй воле. Пение соловьев в ваших лесах станет сигналом начала нашей войны. Мы защита и опора верующих, но мы и ужас для неверующих и сомневающихся. Мы поможем сильной рукой нашим сторонникам и братьям, и тот, кто последует за нами, будет жить в мире и вечном блаженстве. Аминь!». Непосредственный участник обороны Дербента А.Бестужев-Марлинский отмечал все подробности происходящих событий: «…Везде сверкали штыки и сабли; на углах крепости виднелись в высоте артиллеристы, заряжающие орудия. Барабаны гремели. Город, не видавший в течение тридцати лет ничего воинственного, превратился вдруг в боевой стан. В семь часов запылали куринские казармы… Рассеянные толпы неприятельской пехоты показывались по всем дорогам и садам, вея белыми значками. Пушка заревела с крепости, - ядро запрыгало между врагами, и клики вражды с обеих сторон огласили воздух… Пальба не умолкала. Жители сгоряча не жалели пороху; всякий хотел доказать свое удальство или усердие… Пушечные выстрелы держали такт в этой увертюре… Под вечер вслед за одним капитаном, я сел на коня и поскакал к морю проведать, что там делается. Виноградные сады, перерезанные канавками и терновыми оградами, подходят там почти вплоть к стенам города. Пользуясь этим, неприятельские стрелки пытались подползать шагов на тридцать. Всхожу на стену подле Кизлярских ворот, - такая пальба, что небу жарко!… Несколько человек лезгин хотят унести своего раненого; на раненого упал убитый, на убитого – третий. Горцы хотят выручить тела товарищей, - все напрасно. Бедняга раненый бился под трупами, выбрался, пополз, порывался перелезть через плетень и, вновь пробитый многими пулями, повис поперек… Вперед, вперед!.. Чего жалеть! Вот несут и русского раненого… Реже и реже летели навстречу угрозы и пули. Наконец вечерний намаз укротил перепалку. В течение этого дня неприятель обходил город, с горской стороны занимая гребни холмов, а с кубинской – сады. Мне впервые удалось быть в осажденном городе. И потому я с большим любопытством обегал стены. Картина ночи была великолепна. Огни вражеских биваков, разложенные за холмами, обрисовали зубчатые гребни их то черными, то багровыми чертами. Вдали и вблизи ярко пылали солдатские избушки, сараи, запасные дрова. Видно было, как зажигатели перебегали, махая головнями. Стрельба не уставала, ибо лезгины подползали к самым стенам, то желая отрезать воду, то зажечь ворота, подбрасывая под них хворост. Самый город чернел, глубоко потопленный в тени, за древними стенами; но зато крепость, озаренная пожаром, высоко и грозно вздымала белое чело свое… Так прошла первая ночь». В ночь с 26 на 27 августа, узнав о приближении отряда генерал-майора Коханова, Гази-Мухаммад снял осаду, оставив на месте своего бывшего лагеря часть провианта, несколько оседланных лошадей, часть рогатого скота и около 200 лестниц, которые были приготовлены к штурму. Отступив от Дербента к горам, имам расположился в 15 км от крепости близ аула Рукель.
Исаев И. Р.: …Пополудни того же дня прибыль генерал-майор Коханов. Расспросив подробно обо всех обстоятельствах блокады, он поблагодарил коменданта за благоразумные распоряжения, а войска и жителей за стойкость и усердие при защите города. Дербентцы опять просили дозволения идти по следам Кази-Муллы: но генерал Коханов, зная хорошо табасаранскую местность, отказал им, как по причине утомления войск гарнизона и его собственного отряда, так и потому, что в лесистой Табасарани нанести поражение Кази-Мулле с малым отрядом какой мог быть отделен из Дербента, было невозможно. По осмотре дербентских садов с южной стороны, найдено было в саду поручика милиции Гусейн-Бека, где помещался сам Кази-Мулла, более 200 туров и 50 лестниц, приготовленных для штурма. Город, избавившись от опасности, повеселел, но грозно-воинственный вид его, оставался еще долго… Пржецлавский Павел. г. Калуга Военный сборник, том XXXV, Санкт-Петербург, 1864.
Исаев И. Р.: ВОСПОМИНАНИЕ О БЛОКАДЕ ГОРОДА ДЕРБЕНТА В 1831 ГОДУ Пржецлавский Павел Из записок очевидца. В 1831 году влияние Кази-Муллы было так велико, что, собрав огромные скопища горцев со всего Дагестана и став во главе их, он решился открытою силою овладеть Дербентом. Подполковник А.Я. Васильев, очевидец и участник защиты Дербента, так описывает со-стояние, в котором находилась Дербентская крепость перед самою ее блокадою. Цитадель Дербента «Нарын-Кала» окружена с севера, юга и запада возвышенностями, ко-торые командуют внутренностью ее. Отделенный с северо-запада глубоким оврагом, эти возвышенности находятся от цитадели на ближайший ружейный выстрел. Вся местность с севера и запада подрыта богатыми садами, которые, будучи обнесены траншеями и зем-ляным валом с колючкою, образуют естественные редуты. С юга, на возвышенной пло-щадке, расположено христианское кладбище. От угловой юго-западной башни цитадели тянулась каменная стена … и в 200 шагах от цитадели, в то время, существовала на этой стене башня, командовавшая крепостью. Вооружение цитадели состояло из четырех крепостных и двух медных полевых орудий на лафетах. Западная стена цитадели от городских ворот до северного угла представляла сла-бейшую ее часть. Вследствие образовавшихся от времени брешей и насыпи мусора, не-трудно было войти в цитадель, даже без лестниц. Вообще городские стены находились в полуразрушенном состоянии; на южной же стороне, между вторыми и третьими ворота-ми, стена была так низка, что жители могли свободно переходить через нее из домов сво-их в сады, минуя ворота. Гарнизон крепости состоял из малочисленного гарнизонного батальона и слабой команды артиллеристов. Большая часть городских жителей не имели никакого оружия, и только более зажиточные вооружены были ружьями и пистолетами. В упраздненной уже тогда штаб-квартире Куринскаго пехотного полка, на Кифарских вы-сотах, в двух верстах от города, были расположены три роты 3-го батальона того полка, под командою майора Черникова-Онучина, в том числе рота женатых низших чинов, сло-бодка которых лежала севернее полковых казарм. В таком незавидном положении застало Дербент тревожное известие.Трудно было пред-полагать, чтобы Кази-Мулла, со своими нестройными толпами, решился атаковать Дер-бент, столько веков отстаивавший свою независимость против войск более дисциплини-рованных и предводителей более опытных в военном деле. На военном совете единоглас-но определено было привести в исполнение следующие распоряжения: а) Снять немедленно с кифарской позиции три роты Куринского пехотного полка. б) Полковые казармы и слободку женатых нижних чинов оставить без прикрытия. в) Снятые с Кифаров три роты перевести в город, и расположить их в нижней его части, как слабейшей и имеющей свободные проходы в город с северной и южной сторон, через разрушившиеся от времени стены, примыкавшие к морскому берегу. г) Известив горожан о близости неприятеля, приготовиться к защите. Владетель северной Табасарани Абдурзак-Кадий (в числе прочих табасаранских беков, уличенных в измене, после снятия блокады Дербента, был сослан вo внутрь России, где прожил около 20 лет), сомнительной верности, в письмах своих, уверяя коменданта в сво-ей преданности и готовности защищаться против неприятеля, тайно вел переговоры с Ка-зи-Муллою, приглашая его вступить с войсками в северную Табасарань, жители которой, всегда нерасположенные к русским, восстанут поголовно и примкнут к его силам. На следующий день, т. е. 12-го августа, с рассветом высланы были из города охотники для открытия неприятеля, который к семи часам показался большими массами по дороге от селения Хан-Мамед-Кала к Дербенту. В то же время, в стройном порядки, без торопливо-сти, переходили в город из оставленных на Кифарахъ казарм и слободки роты Куринского полка; за ними следовали семейства женатых нижних чинов. Тотчас по вступлении ко-лонны этой в город, на Кифарахъ поднялись клубы дыма: оставленная слободка запылала, возвещая начало военных действий. Город засуетился. Из наблюдательных пикетов наших неслись всадники с известием о по-степенном приближении скопищ неприятеля; возгласы комендантских рассыльных «ха-рай!» (тревога) слышались по улицам; жители, с оружием в руках, явились на северной стене города; женщины и дети высыпали на плоские крыши домов, оглашая воздух кри-ками отчаяния и испуга. На стенах цитадели мелькнули штыки, задымились фитили при орудиях, прислуга спешила накатить орудия к амбразурами. Многие из отважных дер-бентцев, под предводительством храброго комендантского переводчика Лаврелова (со-стоит ныне в чине штаб-ротмистра, и проживаете в шамхальстве, мусульмане называют его обыкновенно Гебек), перескочив за стену, поднялись на кифарскую гору и засели в садах, поджидая неприятеля, который не замедлил показаться в виду крепости. На запад от цитадели возвышается гора, покрытая лесом; подъем на эту гору имеет до трех верст; за гребнем ее начинается Табасарань. Спускаясь довольно круто к востоку, она образует котловину, на дне которой находится родник, протекающей севернее цитадели глубоким оврагом, откуда, будучи проведен посредством труб далее, обеспечивает город водою. За оврагом, напротив цитадели, к северу, дорога, следуя через каменный мост, поднимается на плоскую возвышенность и, проходя через живописно-раскинутые сады на плато Кифа-ры, спускается близ селения Сабновы на береговую равнину, где и соединяется с большим трактом, ведущим в укрепление Темир-Хан-Шуру. По этой-то дороге, в восемь часов утра 12-го августа, толпы пеших горцев, с множеством разноцветных значков, оглашая воздух криком известной песни «Ля-илляха иль Аллах» (Нет божества кроме Аллаха), быстро подходили к цитадели. Несколько конных партий неслись между садами по дороге, ближайшей к морю. Весь гарнизон крепости собрался около батареи на северной стороне цитадели. Орудия были заряжены: одно гранатою, другое картечью. Внимание всех устремлено было на массы горцев, которые продвигались вперед, в уверенности беспрепятственно и без вы-стрела войти в город через водяные ворота у подошвы цитадели. Из крепостных орудий открыли огонь. Охотники наши, спрятанные в садах, прилегающих к дороге, встретив не-приятеля дружным батальным огнем, начали отступать к городу. Неожиданность эта только на минуту остановила наступление горцев, по слабости артиллерийского и ружей-ного огня. Едва первая толпа подошла к цитадели, как команда «пли» артиллеристов вновь раздалась у крепостных орудий. Удачный выстрел картечью встретил горцев, спус-кавшихся с кифарской плоскости, против северной части цитадели, в овраге; другой вы-стрел гранатою приветствовал толпы, составлявшие вторую линию атакующих. Нельзя описать восторг гарнизона, увидевшего замешательство, произведенное в рядах неприятеля удачным действием нашей малочисленной артиллерии. Несколько горцев из передовой колонны покатились в кручу, остальные рассыпались по садам и, засев за тер-расы, открыли ружейный огонь по крепости. Толпы во второй линии на минуту останови-лись, но после другой удачной гранаты разбежались также по садам и завязали жаркую перестрелку с жителями, собравшимися па городских стенах. Так началась блокада Дербента. Горцы, убедившись, что им нелегко будет одолеть защит-ников города, принялись тотчас же устраивать завалы на всех удобных местах и овладели на Кифарской высоте оборонительными передовыми башнями, которые не могли быть заняты нашим гарнизоном по недостатку на этом пункте воды и отдаленности его от кре-пости. Башни эти, на расстоянии ружейного выстрела, отделялись от городских стен овра-гом, переход через который был возможен только по мосту, выше водяных ворот. Между башнями, к вечеру того же дня, на протяжении двухсот шагов, устроена была неприятелем глубокая траншея с завалом из камня, для предохранения себя от выстрелов из крепости; за завалом поместилась большая партия горцев, имевших свободное и безопасное сооб-щение с казармами на Кифарахъ, где Кази-Мулла, с остальными силами, основал свою временную резиденцию. Жаркая ружейная перестрелка между осаждающими и осажденными не умолкала до позднего вечера; учащенные выстрелы из цитадели осыпали картечью завалы и сады, в которых укрывался неприятель, беспокоивший гарнизон своим метким огнем из винтовок. В это время обнаружилась слабость крепостной обороны с северо-западной стороны, что заметил и неприятель, начавший сосредоточивать усиленный огонь на этом пункте. Тогда предположено было приступить к устройству грудной обороны по стене и траверсов для защиты осажденных от боковых продольных выстрелов. Гарнизон занялся этой работой с наступлением вечера: из наскоро сплетенных туров и на-сыпанных землею ку¬лей составлен был бруствер и усилено прикрытие пункта войсками из цитадели. Однако пункт этот все-таки остался самым слабым. На городской северной стене всю ночь раздавались частые ружейные выстрелы; были минуты, когда вся городская стена, от подошвы цитадели до берега моря, загоралась сплошным батальным огнем, и только по временам слышались крики сторожевых: «ха-бардарь!» (берегись!) Иногда усиленный огонь сосредоточивался на одном каком-либо пункте вследствие замеченного приближения неприятеля, потом снова смолкал, и темная ночь будто засыпала до первого нового выстрела и оклика «хабардар!» Так прошла мучи-тельная ночь на 13-е августа 1831 года. С рассветом 13-го августа, замечено было, что неприятель усилился в завалах между пе-редними башнями; пешие партии горцев обошли садами западную часть цитадели, заняли башни на продолжении городской стены к юго-западу и отсюда стали наносить сильный вред гарнизону. Чтобы оттеснить неприятеля из занятых им пунктов, назначена была из города колонна охотников на вылазку. Кази-Мулла, узнав от разбежавшейся из завалов толпы, что дербентцы заняли передовые башни и, оттеснив горцев, сами хотят укрепиться на их позиции, немедленно двинул из резерва своего сильную колонну, приказав ей сбить дербентцев и снова занять передовые башни. С приближением этой колонны, завязалась жаркая перестрелка, и дербентцы, ус-тупая превосходству сил, принуждены были отступить к городу, потеряв ранеными трех человек. В вылазке и в сопровождавших ее перестрелках принимали деятельное участие служив-ший тогда рядовым в дербентском гарнизонном батальоне Александр Бестужев и Курин-ского пехотного полка штабс-капитаны Жуков и Корсаков. Бестужев своей храбростью обращал на себя особенное внимание не только начальства, но и жителей Дербента. По возвращении охотников наших, перестрелка горцев с горожанами продолжалась почти целый день, то, умолкая, то, усиливаясь на каком-либо пункте северной стены. По време-нам конные партии появлялись между садов на северной стороне, удачно преследуемые ядрами из крепостных орудий. Засевшие в садах и в башне на западной стороне горцы ружейным огнем наносили чувствительный вред гарнизону цитадели: из рядов его, в те-чение дня, выбыло раненым один унтер-офицер и убитыми двое рядовых. Чтобы вытес-нить горцев из садов и из занятой ими юго-западной башни, наскоро была возведена бата-рея, которая весьма удачным действием картечью по завалам к вечеру достигла своей це-ли. На этой батарее отличился батальонный кузнец Гусев, который так метко наводил орудие, что каждый выстрел выносил из завалов двух-трех горцев. В ночь с 13-го на 14-e августа, в цитадели были кончены укрепления грудной обороны, траверсы и новая батарея на западной стене. В городе по-прежнему, всю ночь продолжал-ся огонь по северной стене. Около полуночи загорелась сильная перестрелка у главных или средних городских ворот (Кырхляр Капы). Частые залпы и вспыхнувшее зарево обна-ружили, что неприятель, пользуясь темнотой ночи, подвез фашинник, с намерением, под-жечь ворота и потом овладеть городом. По счастью, бдительность и отвага, ночного, при-крытия на стене уничтожили этот замысел: горцы, потеряв двух человек убитыми и много раненых, принуждены были удалиться на Кифары. 14-го августа, утром, замечено было, что неприятель усилился на кладбище Кырхляр, за-нял там две часовни и мечеть, поставил на их крышах несколько значков и, рассыпав за-стрельщиков между могильными памятниками, стал наносить урон занимавшим северную стену дербентцам. В то же время значительная часть горцев рассыпалась с той же стороны по садам, до самого берега Каспийского моря. Чтобы вытеснить их из занятых ими пози-ций, предназначена была вылазка из дербентских охотников, для подкрепления которых наряжены две роты Куринского полка и одно легкое орудие. В десять часов утра, горожа-не-охотники, предводимые почетнейшими беками, вышли из го¬рода через средние или главные северные, а роты куринцев в нижние или дубарские ворота. Неприятель, заметив движение наших войск, направил партии свои с Кифаровъ в помощь горцам, расположен-ным на кладбище. С обеих сторон завязалась жаркая перестрелка. Колонны наши, прикрываемые выстрела-ми из крепостных орудий, действовавшими картечью, мужественно подошли к кладбищу и дружным натиском принудили неприятеля отступить. В то самое время, как подоспев-ший с Кифаров резерв, заняв часовни на кладбище, старался удержать за собою эту вы-годную позицию, роты куринцев, увлекаемые примером своих командиров Жукова и Кор-сакова, после жаркого часового боя, бросились к часовням и овладели кладбищем, пре-доставив дербентцамъ преследование бежавшего на Кифары неприятеля, поражаемого картечью и метким ружейным огнем куринцев. Трофеями этого памятного для Дербента дня был один значок, отбитый на кладбище. Он стоял на крыше крайней часовни. Когда колонна наша повела атаку на кладбище, ря-довой Куринского полка Удалов, прокравшись между памятниками к часовне, взобрался по лестнице па крышу и уже протянул руку, чтобы завладеть значком, как увидел на про-тивоположной стороне крыши сторожевого горца, все внимание, которого было обращено на происходившую впереди перестрелку. Услышав за собою шум, горец одно мгновение обнажил шашку. Между Удаловым и мюридом завязалась борьба на смерть. Значок, пере-ходя из рук в руки, наконец, остался добычею храброго рядового, а горец, проколотый штыком, свалился с часовни. Отступление или, правильнее сказать, бегство неприятеля было так поспешно, что он не успел подобрать тела своих убитых. С нашей стороны на этой вылазке раненых было трое рядовых куринцев и пять человек горожан; в числе по-следних почетный хаджи Мамед-Усейн-Бек, шедший во главе дербентских охотников. Оттеснив неприятеля к Кифарам, колонны наши с радостными криками возвратились в город, и затем до вечера того же дня артиллерийские выстрелы из цитадели преимущест-венно направлены были на Кифары. Удачное действие нашей артиллерии побудило Кази-Муллу, в ночь с 14-го на 15-е число, оставив кифарскую позицию, перейти со значитель-ной партией горцев на южную сторону Дербента и расположиться в саду, принадлежав-шем поручику милиции Гусейн-Беку, в четырех верстах от города. В ту же ночь, по рас-поряжению коменданта крепости, были спущены из цитадели два чугунных крепостных орудия и поставлены на предварительно устроенной, около третьих ворот южной город-ской стены, батарея, для обстреливания, как самой стены, так и впереди лежащих садов и кладбища. Так как неприятель обошел город с трех сторон, прервал сообщение его с окрестностями и, по полученным сведениям от захваченных им в плен двух дербентцев, успевших бе-жать, заготовлял лестницы и фашинник, намереваясь повести атаку с южной стороны, где городская стена была гораздо слабее северной, то немедленно сделано было распоряже-ние: те из жителей города, которые не имели ружей, но могли владеть ими, получили их из артиллерийского склада, откуда каждодневно все горожане принимали также и боевые патроны. К батарее южной стены подвезены были снаряды и, для прикрытия ее, назначена часть пехоты из гарнизона. Кроме того, приказано было городским жителям занять юж-ную стену, подобно северной, и, сторожить за действиями и движениями неприятеля. Перестрелка с северной стороны хотя не умолкала, однако горцы, потеряв энергию от предшествующих неудач, не решались приближаться к городу. В тот же день, к вечеру, замечено было, что из садов южной стороны толпа пеших горцев провожает к городу кон-ного человека. Всадник этот держал прикрепленный к палке белый платок – признак пар-ламентера. Навстречу ему выслано было нисколько комендантских есаулов и горожан. Толпа конвойных горцев остановилась, а парламентер смело подъехал к встречающим. Оказалось, что этот всадник (табасаранец) был подослан от Кази-Муллы не для перегово-ров о сдаче города, но с возмутительными воззваниями к жителям. При обыске найдено было у него более двадцати экземпляров прокламаций, писанных на арабском языке. Часть их он успел бросить в окружавшую его толпу любопытных. Из показаний мнимого парламентера обнаружилось, что Кази-Мулла, действительно, оставил кифарскую пози-цию, потому что направляемые из цитадели гранаты, удачно падая в его стан, наносили ощутительный вред его скопищам; притом, переход главных сил на южную сторону давал ему следующие выгоды: …Новые воззвания Кази-Муллы проникли в город неизвестно каким путем. Между жите-лями секты Шаи (шииты. – Ред.) распространилась молва, будто бы сунниты ведут с не-приятелем тайные переговоры и, из сочувствия к своим односектантам, намерены указать им ночью путь в город. Почетнейшие из шиитов, явившись к коменданту, просили его принять меры к ограждению города от неминуемой опасности. Не имея ни времени, ни возможности поверить в какой степени было справедливо возводимое шиитами на сунни-тов подозрение, комендант в тот же день, приказал однако семействам почетных жителей секты Сунни перебраться в цитадель, где они и служили как бы аманатами за верность ос-тальных своих одноверцев. Неприятель, как выше сказано, обойдя город с трех сторон, отвел в тот же день, т. е. 15-го числа, воду, проведенную в город посредством труб из родников западной цитадели. Не-достаток воды был для осажденных тем чувствительнее, что, кроме фонтанов город не имел других источников, вода же, направленная в город из реки Рубаса по канаве, была горцами также отведена. Наконец и цитадель была лишена воды, потому что фонтан вне крепости, откуда получалась вода, равным образом была во власти неприятеля. Оставался один колодезь, давно заброшенный, с весьма недостаточным количеством ключевой воды. На очистку его комендант тот же час обратил внимание, и, против всех ожиданий, коло-дезь дал такое количество чистой воды, что жители могли наполнять ею свои кувшины. Как бы в оправдание аксиомы, что одно счастье приносит за собою другое, в стане импе-ратора Петра Великого, где были расположены роты Куринского полка, открыт был дру-гой обильный колодезь. Того же 15-го числа, комендант крепости, по причине занятия неприятелем всех сухопут-ных сообщений, не имея возможности известить начальствующего в Прикаспийском крае войсками, генерал-майора Коханова, о блокаде Кази-Муллою Дербента и о намерении его штурмовать город, убедил проживавшего в Дербенте рыбопромышленника Дроздова дос-тавить морем донесение в крепость Бурную (впоследствии упраздненную), где в то время генерал Коханов находился с отрядом для удержания в спокойствии владений шамхала тарковского. 18-го числа, после полудня, от выбежавшего из садов южной стороны дербентца, захва-ченного в плен горцами в виноградниках, получено было сведение, что 20-го августа Ка-зи-Мулла намерен штурмовать город. Вследствие этого в ночь на 19-е число, были приня-ты усиленный меры военной осторожности на стенах, и город с трепетом ожидал реши-тельной минуты нападения. Как для ободрения жителей, так и для наблюдения за подоз-рительными людьми, из религиозного фанатизма сочувствовавшими успеху Кази-Муллы, расположена была между ними по стенам часть нижних чинов гарнизона. Горожане, видя среди себя русских солдат, с большим усердием работали по вооружению стен и готови-лись отстаивать родной город. Ночь на 19-е число гарнизон и все вооруженные жители провели на стенах Дербента. Около десяти часов ночи небо покрылось тучами, и вскоре полил проливной дождь. Пере-стрелка на стенах постепенно становилась реже и реже и, наконец, прекратилась. Темные тучи, охватившие весь горизонт, предвещали сильную грозу, которая действительно и разразилась. Ночь для осажденных показалась бесконечной, мучительной. С рассветом 19-го числа, небо прояснилось; но, к общему удивленно, из неприятельских завалов не разда-вался ни один выстрел; окрестные сады как будто опустели. Смельчаки-дербентцы один за другим начали влезать на возвышенные места городских стенъ, как бы вызывая горцев на бой; но в неприятельском стане царствовало прежнее безмолвие. Радостная весть об отступлении неприятеля разнеслась по городу, и дербентцы, предво-димые своими беками, бросились в сады на южную сторону; но и сады уже были очище-ны. Захваченные три аварца, оставшиеся поднять вьюки с награбленным виноградом, на допросе показали, что Кази-Мулла, получив сведения из Кара-Кайтага о движении на по-мощь Дербенту генерала Коханова, с двумя батальонами пехоты, сотнею казаков и взво-дом артиллерии, поспешил снять блокаду и потянулся со своими скопищами во внутрь Табасарани. Почти вслед затем прибыл нарочный от генерала Коханова с известием, что отряд ночевал в 30 верстах и к вечеру прибудет в город…
Исаев И. Р.: «…Золотоордынские ханы, желая привязать к себе труднодоступные земли Аварии и этим обеспечить контроль над значительной частью Восточного Кавказа, возможно, и передали под власть правителей последнего обширные равнинные и предгорные территории на Северо-Восточном Кавказе. Об этом можно судить и из сообщений Хамдуллы Казвини, который отмечает о довольно обширных размерах Аварии в начале XIV в. (протяженностью якобы в один месяц пути), объединявшей равнинные и горные районы. Крупным политическим образованием, включившим в свой состав даже Табасаран, считал Аварию и поэт Бадр Ширвани. Об этом пишет и Хамдулла Казвини, который отмечает, что «табасаранцы всегда в составе Авара…».
Исаев И. Р.: …Так наступило лето 1819 года. И вот, в то время как русские войска воздвигали на Кумыкской плоскости крепость Внезапную, дагестанцы собрались в значительных силах, чтобы препятствовать постройке ее и вообще напасть на русские владения. Между ними было условлено, что Хассан дженгутайский пойдет на Казиюрт, аварский хан — к Андреевской деревне, а Шейх-Али-хан и Абдулл-бек табасаранский овладеют Кюрой и Кубинской провинцией. Сильные акушинцы, со своей стороны, угрожали тем, которые хотели оставаться верными русским. Преданный Ермолову кадий табасаранский был убит заговорщиками. Аслан-хан кюринский и шамхал тарковский готовились к обороне. Сообщения Кавказской линии с Дербентом между тем прекратились, и торговля совершенно остановилась. “Так было и прежде,— доносил Ермолов,— и конечно ничего не будет хуже того, что было при последних моих предшественниках, но не в моих правилах терпеть, чтобы власть государя моего была не уважаема разбойниками”. И он приготовлялся наказать их…
Исаев И. Р.: Василий Потто. Кавказская война. Том 3. Персидская война 1826-1828 гг. К январю 1827 года весь обширный район прикаспийских ханств и земли джарских лез-гин, таким образом, затихли. В Дагестане также было спокойно, и только в Табасарани, от берегов Самура и до самого Дербента, долго еще шли разбои. Однажды сильные шайки мятежников напали даже на селения преданных России беков и были отбиты только бла-годаря упорному сопротивлению. В помощь бекам послана была татарская конница, и с ее прибытием табасаранцы хотя и отступили, но беспорядки не прекращались: мелкие шайки заходили даже в Кубинскую провинцию, и там нападали на оплошных солдат и казаков. Источником всех этих волнений был некто Кирхляр-Куди-бек, бывший майсюм Табаса-ранский, изгнанный за несколько лет перед тем из своих владений. Теперь, пользуясь об-щей смутой, внесенной персидским нашествием, Кирхляр задумал оружием возвратить утраченную власть и, в свою очередь, изгнать преданного нам Ибрагима-бека Карчагско-го. Чтобы прекратить волнения, генерал-майор Краббе поручил командиру Куринского пехотного полка, подполковнику Дистерло, вступить в Табасарань и обеспечить, по край-ней мере, сообщения между Кубой и Дербентом. Дистерло выступил со своими куринца-ми 23 декабря и на пути соединился с конницей Аслан-хана Казикумыкского и Гамза-бека Каракайтагского. Большая часть приморской Табасарани тотчас заявила покорность и да-ла присягу; но жители девяти селений бежали в горы и на предложение Дистерло возвра-титься в свои дома не отвечали. Дело не обошлось без серьезного столкновения. Случи-лось, что Аслан-хан со всей конницей отдалился от пехоты и наехал в густом лесу на мно-гочисленную партию. Завязался упорный бой; табасаранцы были разбиты, но победа не-дешево досталась и русским приверженцам: владетель Каракайтага Гамза-бек был убит, и вместе с ним выбыло из строя до шестидесяти всадников. Дистерло не имел, однако, дос-таточных сил, чтобы проникнуть в самые горы и окончательно подавить восстание. Он ограничился тем, что оставил две роты с одним орудием для прикрытия дороги в Кубу, а с остальными отошел в Дербент. Но результаты его похода сказались скоро. Кирхляр-бек, отчаявшись найти убежище в терекеменских селениях бросился в Вольную Табасарань. Но вольные табасаранцы уже сами искали покровительства России, и 27 января 1827 года добровольно присягнули на подданство. Чтобы не нарушить священного обычая госте-приимства, они, правда, отказались выдать Кирхляра, но в то же время предложили ему или самому явиться к русскому начальству, или оставить их землю. Кирхляр отправился в Дербент и безусловно передал участь свою на милосердие государя. Мятеж, казалось, по-тух. Но в этой стране, издавна своевольной и буйной, веками накоплявшей в себе горючие материалы, спокойствие не могло быть прочно; вспышки продолжались. В апреле месяце, случилось дерзкое нападение на мельницу, стоявшую почти под самыми стенами Дербен-та. Семь человек Куринского полка, посланные туда для перемола провианта, оказали, од-нако, упорное сопротивление, но двое из них были все-таки убиты. На тревогу поднялся весь дербентский гарнизон. Партия скрылась, и не было возможности узнать, из каких людей она состояла. Сначала полагали, что то были вольные табасаранцы; казикумыкский хан писал, что они собирают злонамеренные шайки, которые могли отважиться и на такое дело, зная, что в Дербенте нет достаточно войск, чтобы их преследовать. Но дело объяс-нялось, однако, персидскими прокламациями. Распространенные в крае, они нашли себе отголосок в Аварии, и сын известного Сурхая Казикумыкского, Нох, стал во главе движе-ния. Со значительной аварской конницей спустился он с гор, прошел Кубачи и уже при-ближался к Вольной Табасарани. Там он думал соединиться с каракайташами и, общими силами, вконец разгромить владения преданных России карчагских беков. Дела принима-ли серьезный оборот. Собственные выгоды Аслан-хана заставляли его зорко следить за этим сборищем, потому что всякий успех мятежа грозил прежде всего отторжением от не-го Казикумыка и низложением власти его даже в Кюре. И вот, в то время, когда аварцы двигались их Кубачей, Аслан-хан со своей конницей занял терекеменские селения. На по-мощь к нему подошли из Дербента три роты Куринского полка с тремя орудиями. Решено было защищать от Ноха только деревни, лежащие на плоскости, так как вдаваться в горы с таким малым отрядом было не безопасно. К счастью, дела неожиданно приняли опять благоприятный оборот. Несколько волостей, уже волновавшихся, сведав о приближении войск, сами просили карчагских беков ходатайствовать за них перед русским правитель-ством. Эта перемена в настроении жителей поразила мятежников, и Нох остановился. Со-стояние края было напряженное. Но худой мир лучше доброй ссоры, и надо было пока до-вольствоваться этим. На всякий случай Краббе потребовал, однако же, в Дербент еще две роты Куринского полка из Бурной. Так слагались обстоятельства в Табасарани. Но они, по отдаленности от театра войны, не могли обнаружить на нее почти никакого влияния; спокойствие в ханствах совершенно обеспечивало тыл русской армии, шедшей в Персию, чего именно только и добивался Ер-молов.
Исаев И. Р.: …Одним из таких табасаранцев был ближайший соратник имама Шамиля, авторитетный наиб - Али Табасаранский… …Шамиль, желая показать, что ставит спокойствие народа выше личных своих интересов, тотчас согласился прекратить все неудовольствия; но Гаджи-Мурат, озлобленный несправедливостью, потребовал прежде всего, чтобы, назначенный на место его наибом Аварии, Али Табасаранский был удален от должности, а звание наиба возложено на одного из двоюродных братьев Гаджи-Мурата. Шамиль согласился и на это условие… …“Кажется, что лучше укрыться на горе Ротлата-Меэр (Чемодан гора) или же поедем в Тиндал (в то время Шамиль еще не имел известий о занятии Тиндала князем Меликовым). Это самый храбрый народ Дагестана!” …Некоторые предлагали Шамилю ехать в Табасаран. Шамиль и Кази-Мухаммад вызвали охотника, который бы отправился на Гуниб к сыну его Мухаммад-Шафи (некоторые в то время говорили, что сын Шамиля, Мухаммад-Шафи убит), чтобы осведомиться, действительно ли взято укрепление Чох и стоят ли там русские? Гаджи-Али. Сказание очевидца о Шамиле
къабгъан: Какие-нибудь подробности про наиба Али Табасаранского ещё известны?
полная версия страницы